Форум

*Метафизика большевизма (Маркс, взгляд "справа")*

Теперь обратимся к прояснению того, что следует понимать под двумя составляющими термина "национал-большевизм" в сугубо метафизическом смысле.
Термин "большевизм" изначально возник, как известно, во время дискуссий в РСДРП для определения той фракции, которая встала на сторону Ленина. Напомним, что ленинская линия в российской социал-демократии заключалась в ориентации на предельный радикализм, отказ от компромиссов, акцентировку элитарного характера партии и на "бланкизм" (теорию "революционного заговора"). Позже "большевиками" стали называть коммунистов, осуществивших Октябрьскую революцию и захвативших власть в России. Почти сразу после революции термин "большевизм" утратил свое ограниченное значение и стал восприниматься как синоним "большинства", "всенародности", "национальной интеграции". На определенном этапе "большевизм" воспринимался как сугубо русская, национальная версия коммунизма и социализма, противопоставленная отвлеченной догматике абстрактных марксистов и, одновременно, конформистской тактике других социал-демократических течений. Такое понимание "большевизма" было, в значительной мере, характерно для России и почти однозначно доминировало на Западе. Однако упоминание "большевизма" в сочетании "национал-большевизм" не ограничивается этим историческим смыслом. Речь идет о некой линии, которая является общей для всех радикально левых тенденций - социалистического и коммунистического толка. Можно назвать эту линию "радикальной", "революционной", "антилиберальной". Имеется в виду тот аспект левых учений, который Поппер причисляет к "тоталитарным идеологиям" или к учениям "врагов открытого общества". "Большевизм", таким образом, не просто следствие влияния русской стихии на социал-демократическую доктрину. Это некий постоянно присутствовавший во всей левой философии компонент, который смог полноценно и открыто развиться только в русских условиях.

В последнее время наиболее объективные историки все чаще задаются вопросом: "А является ли фашистская идеология, действительно, "правой"?" И наличие сомнения, естественно, указует на возможность трактовать "фашизм" как более сложное явление, имеющее множество типично "левых" черт. Насколько нам известно, симметричного вопроса - "А является ли коммунистическая идеология, действительно, "левой"?" - пока еще не возникает. Но этот вопрос все более актуален. Поставить его необходимо.

Трудно отрицать в коммунизме подлинно "левые" черты - апелляции к рациональности, прогрессу, гуманизму, эгалитаризму и т.д.. Но вместе с этим есть в нем аспекты, которые однозначно выпадают за рамки "левого", относятся к сфере иррационального, мифологического, архаического, антигуманистического и тоталитарного. Этот комплекс "правых" компонентов в коммунистической идеологии и следует назвать "большевизмом" в самом общем смысле. Уже в самом марксизме две составляющие части представляются довольно сомнительными, с точки зрения подлинно "левой" прогрессистской мысли. Это наследие социалистов-утопистов и гегельянство. Лишь этика Фейербаха выпадает из этой "большевистской" по сути идеологической конструкции Маркса, придавая всему дискурсу терминологическую окраску гуманизма и прогрессизма.

Социалисты-утописты, которых Маркс однозначно включает в число своих предшественников и учителей, являются представителями особого мистического мессианства и глашатаями возвращения "золотого века". Практически, все они - выходцы из эзотерических обществ, в среде которых царил дух радикального мистицизма, эсхатологии и апокалиптических предчувствий. В этом мире перемешались сектантские, оккультные и религиозные мотивы, суть которых сводилась к следующей схеме: "Современный мир безнадежно плох, он потерял свое сакральное измерение. Религиозные институты выродились и утратили благодать (тема общая для крайних протестантских сект, "анабаптистов" и русского раскола). Миром правит зло, материализм, обман, ложь, эгоизм. Но посвященные знают о скором приходе нового золотого века и содействуют этому приходу своими таинственными ритуалами и оккультными действиями."

Социалисты-утописты спроецировали этот общий для западного мессианского эзотеризма мотив на социальную действительность и придали грядущему золотому веку социально-политические черты. Конечно, в этом был момент рационализации эсхатологического мифа, но вместе с тем, сверхъестественный характер грядущего Царствия, Regnum, явно ощущается в их социальных программах и манифестах, где нет-нет да и проскользнет упоминание о грядущих чудесах коммунистического общества (плавание на дельфинах, управление погодой, общность жен, полеты в воздухе людей и т.д.). Совершенно очевидно, что эта линия имеет откровенно традиционный характер, и такой радикальный эсхатологический мистицизм, идею возврата к Истоку, совершенно логично назвать не просто "правым" компонентом, но даже "крайне правым".

Теперь Гегель и его диалектика. Политические убеждения самого философа были крайне реакционными, это общеизвестно. Но не в этом суть. Если внимательно присмотреться к диалектике Гегеля, к методу, лежащему в основе его философии (а именно диалектический метод заимствовал Маркс в большей степени), мы увидим сугубо традиционалистскую и также эсхатологическую доктрину, облеченную в особую специфическую терминологию. Более того, эта методология выражает структуру именно инициатического, эзотерического подхода к проблемам познания, в отличие от сугубо профанической, обыденной логики Декарта и Канта, опиравшихся на "здравомыслие", гносеологические нормативы "обыденного сознания", ярыми апологетами которого, заметим a propos, являются все либералы и, в частности, Карл Поппер.

Философия истории Гегеля - это версия традиционного мифа, сопряженная с сугубо христианской телеологией. Абсолютная Идея отчуждается от самой себя и становится миром (вспомним кораническую формулировку: "Аллах был тайным сокровищем, которое пожелало быть узнанным"). Объективируясь в историю, Абсолютная Идея действует на людей извне, как "хитрость мирового разума", предопределяя провиденциальность событийной ткани. Но в конечном счете, через пришествие Сына Божьего, открывается апокалиптическая перспектива полного осознания Абсолютной Идеи на субъективном уровне, который перестает быть от этого "субъективным" и становится "объективным". "Бытие и мысль становятся одним". Атман совпадает с Брахманом. Причем происходит это в особом избранном царстве, в Империи Конца, которую немецкий националист Гегель отождествлял с Пруссией. Абсолютная Идея - тезис, ее отчуждение в истории - антитезис, ее осознание в эсхатологическом царстве - синтез. На таком видении онтологии базируется и гносеология Гегеля. В отличие от обычной рациональности, основанной на законах формальной логики, оперирующей только с позитивными утверждениями, связанными актуальными причинно-следственными отношениями, "новая логика" Гегеля, учитывает особое онтологическое измерение, сопряженное с потенциальным аспектом вещи, недоступным "обыденному сознанию", но активно использовавшимся мистической школой Беме, герметиков и розенкрейцеров. Факт предмета или утверждения (которым исчерпывается кантианская "обыденная" гносеология) для Гегеля есть лишь одна из трех ипостасей. Второй ипостасью является "отрицание" этого факта, причем понятое не как чистое ничто (как это видит формальная логика), но как особый сверхрассудочный модус существования вещи или утверждения. Первая ипостась - Ding fuer uns ("вещь для нас"), вторая - Ding an sich ("вещь в себе"). Но в отличие от Канта эта "вещь в себе" понимается не как нечто непознаваемое и чисто апофатическое, не как гносеологическое небытие, но как гносеологическое инобытие. И обе эти относительные ипостаси разрешаются в третьей, которая есть синтез, охватывающий и утверждение и отрицание, тезис и антитезис. При этом если рассмотреть процесс мышления последовательно, то синтез происходит после "отрицания", как второе отрицание, т.е. "Отрицание отрицания". В синтезе одновременно берется и утверждение и отрицание, в нем вещь сосуществует со своей собственной смертью, расцененной в особой онтологической и гносеологической шкале не как пустота, но как инобытие жизни, душа.

Кантовский гносеологический пессимизм, корень либеральной метаидеологии, опрокидывается, разоблачается как "недомышление", а Ding an sich ("вещь в себе") становится Ding fuer sich ("вещь для себя"). Причина мира и сам мир сливаются в эсхатологическом синтезе, где существование и несуществование соприсутствуют, не исключая друг друга. Земное Царство Конца, управляемое кастой посвященных (идеальная Пруссия), сопрягается с нисходящим Новым Иерусалимом. Начинается конец Истории и эра Святого Духа. Этот эсхатологический мессианский сценарий заимствовал Маркс, применив его к несколько иной сфере - к области производственных отношений. Интересно, почему он так поступил? Обычные "правые" объясняют это "недостатком идеализма" или "грубостью натуры" (если не субверсивными намерениями). Удивительно глупое объяснение, которое, тем не менее, пользуется популярностью у нескольких поколений реакционеров. Скорее всего, Маркс, внимательно изучавший английскую политэкономию, был шокирован соответствиями между либеральными теориями Адама Смита, который видел историю как прогрессивное движение к открытому рыночному обществу и универсализации материального денежного общего знаменателя, и концепциями Гегеля относительно исторического антитезиса, т.е. отчуждения Абсолютной Идеи в истории. Предел этого отчуждения Абсолюта от самого себя Маркс гениально отождествил с Капиталом, с той общественной формацией, которая активно подминала под себя современную ему Европу. Анализ структуры капитализма, история его становления давали Марксу знание механики отчуждения, алхимическую формулу того, по каким законом оно протекает. А постижение этой механики, "формулы антитезиса", и являлось первым и необходимым условием для Великой Реставрации или Последней Революции. Царство грядущеcо коммунизма было для Маркса не просто "прогрессом", но результатом переворота, "революции" в этимологическом смысле этого слова. И не случайно, начальную стадию развития человечества он называет "пещерным коммунизмом". Тезис - "пещерный коммунизм", антитезис - Капитал, синтез - мировой коммунизм. Коммунизм - синоним Конца Истории, эры Святого Духа. Материализм и акцент, сделанный на экономике и производственных отношениях, свидетельствуют не о приземленности интересов Маркса, но о стремлении его к магическому преображению действительности и радикальному отказу от компенсаторных грез безответственных мечтателей, своим бездействием лишь усугубляющих стихию отчуждения. С таким же успехом можно было бы упрекнуть средневековых алхимиков в "материализме" и жажде наживы, если упустить из виду глубоко духовный и инициатический символизм, скрытый за их рассуждениями о дистилляциях мочи, получении золота, превращении минералов в металлы и т.д.

Именно эта гностическая линия Маркса и его предшественников была подхвачена русскими большевиками, воспитывавшимися в среде, где против отчужденного, светского, выродившегося монархического режима копились таинственные силы русского сектанства, мистицизма, народного мессианства, тайных обществ и страстных романтических натур русских бунтарей. "Москва - Третий Рим, русский народ - богоносец, нация Всечеловека. Россия призвана спасти мир." Все эти идеи пропитывали русскую жизнь, резонируя с заложенными в марксизме эзотерическими сюжетами. Но в отличие от чисто спиритуальных формулировок, марксизм предлагал экономическую, социальную и политическую стратегию, ясную и конкретную, понятную даже простому человеку и дающую основание для социально-политических шагов. В России восторжествовал именно "правый марксизм", получивший название "большевизма". Но это не значит, что так дело обстояло только в России. Подобная линия присутствует во всех коммунистических партиях и движениях во всем мире, если, конечно, они не вырождаются в парламентскую социал-демократию, конформирующую с либеральным духом. При этом не удивительно, что социалистические революции кроме России произошли только на Востоке - в Китае, Корее, Вьетнаме и т.д. Это еще раз подчеркивает, что именно традиционные, непрогрессивные, наименее "современные" ("отчужденные от духа") и, значит, наиболее "консервативные", наиболее "правые" народы и нации, распознали в коммунизме его мистическую, духовную, "большевистскую" суть. Национал-большевизм преемствует именно такую большевистскую традицию, линию "правого коммунизма", которая уходит вглубь веков к древнейшим инициатическим обществам и духовным учениям. При этом экономический аспект коммунизма не умаляется, не отрицается, но рассматривается как механизм теургического, магического праксиса, как конкретный инструмент преображения реальности. Единственно, что следует здесь отбросить - это неадекватный, исторически исчерпанный дискурс марксизма, в котором часто наличествуют случайные, свойственные прошедшей эпохе гуманистические и прогрессистские темы. Марксизм национал-большевиков - это Маркс минус Фейербах, т.е. минус эволюционизм и иногда встречающийся инерциальный гуманизм.

Фрагмент статьи Александра ДУГИНА "МЕТАФИЗИКА НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМА"

ТОППЕ